http://культура.екатеринбург.рф/articles/569/i193372/

Главная страница / Диалог / Своими глазами /

МЭЙДА ВИЗЕРС: «ТАНЕЦ – СЕРДЦЕ ВСЕГО, ЧТО Я ДЕЛАЮ»

23 Августа 2016

С 26 по 28 августа в Екатеринбурге вот уже в девятый раз пройдет «Малоформатный» фестиваль современного танца. В преддверие этого события мы задали несколько вопросов его участнице – легендарной Мэйде Визерс, выдающемуся профессору танца Университета Джорджа Вашингтона и художественному руководителю Maida Withers Dance Construction Company.

– Мэйда, я прочитал, что Вы более одиннадцати раз посетили Россию. Как, в общем и в частности, вы можете охарактеризовать положение дел с современным танцем в России?

– Моя первая поездка в Россию пришлась на 1997 год, на время расцвета здесь танца пост-модерн. Здесь явственно ощущался оптимизм по отношению к «новому танцу». Я была крайне воодушевлена возможностью быть здесь в этот революционный период. Мы плодотворно сотрудничали с танцевальными организациями Санкт-Петербурга (танцевальная компания «Каннон Данс», Вадим Каспаров, Театр танца Саши Кукина, Нина Гастева, Iguan Dance), Москвы (Александр Пепеляев, Елена Тупысева, Московская группа современной хореографии «Кинетический театр», Фестиваль российских театров танца «Цех»), Архангельска (танцевальный фестиваль «Прикосновение» и Николай Щетнев), Красноярска (международный фестиваль современного танца «Айседора» и Елена Слободчикова). Также прекрасные отношения нас связывали с проектом «Арт-Резиденция» (Константин Гроусс) и Татьяной Гордеевой (Школа современного танца «Цех»). Отношения между Америкой и Россией в конце 1990-х улучшились, и поэтому танцевальные проекты нередко поддерживались посольством США и различными фондами, такими, например, как «The Trust for Mutual Understanding».

Мой последний проект в России был в 2007 году – прокат спектакля «Переступить пороги» (Thresholds Crossed) по трем городам вашей страны. В спектакле были заняты американские и российские танцовщики. Российские танцовщики были великолепны. Я с трепетом ждала момента, когда эту политическую постановку увидит российский зритель. Позже я направляла несколько предложений в правительственные организации и фонды, которые когда-то поддерживали мои проекта в России, но, к сожалению, новые работы не финансировались. Проекты были выдающимися, с участием российских и американских танцовщиков, музыкантов, художников. Мне очень жаль, что не удалось их осуществить в России и Америке.

За последние три года студентами магистерской программы Университета Джорджа Вашингтона стали двое русских танцовщиков. Я впечатлена результатами их творческих работ.

Однако мне стало известно, что American Dance Festival получил возможность представить компанию российского хореографа Татьяны Багановой «Провинциальные танцы» на фестивале в июле этого года, который проходит в 83-й раз в городе Дарем, штат Северная Каролина, и в августе – в театре Джойс в Нью-Йорке. Я отдаю должное работам Татьяны. В США сейчас новые русские имена не представляют.

Автор фото: Verabel Call Cluff

– У Вас были проекты, созданные в России. Что вдохновляло Вас в процессе работы над постановками?

– Мне трудно ответить на этот вопрос. В России сделано очень много изумительных проектов, много потрясающих танцовщиков и администраторов танцевальных проектов. Больше всего вдохновляют сами танцовщики. Российские танцовщики очень дисциплинированы, трудолюбивы и неимоверно увлечены танцем. Возвращаясь к  проекту 2007 года, репетиции американских танцовщиков были многочасовыми и динамичными. Абсолютно то же самое можно сказать про российских танцовщиков, которые, пожалуй, были даже более дисциплинированными. Если бы из всех проектов нужно было выбрать один, я бы выбрала «Переступить пороги», который подвел итог и стал кульминацией ряда моих начинаний в России. Мой опыт жизни на Соловецких островах был очень важным для понимания трудного исторического периода для России, связанного с этими местом. Я интересуюсь политикой, и зачастую мои крупные работы имеют политический подтекст. «Переступить пороги» был довольно смелым проектом для российской публики. Екатерина (Екатерина Жаринова – организатор фестиваля современного танца «Малоформатный» – прим. ред.) принимала в нем участие проекте.

– В этом году Екатерина Жаринова пригласила Вас в Екатеринбург, чтобы принять участие в «Малоформатном» фестивале современного танца. Вы когда-нибудь были в Екатеринбурге до этого и чего Вы ожидаете от фестиваля?

– К сожалению, раньше в Екатеринбурге не была, и я нахожусь в предвкушении знакомства с еще одним великолепным российским городом, с его художниками и зрителями. Мне сказали, что в зрительном зале будет около сорока человек, так что я ожидаю камерной обстановки и близости со зрителями. Я ожидаю, что различные технические аспекты (освещение, декорации) будут очень простыми, исходя из целесообразности, да и нет нужды в дополнительных элементах, когда танцевать мы будем в таком красивом месте (Выступление Мэйды состоится в Музее истории Екатеринбурга – прим. ред.). Мое выступление содержит текст, который я буду произносить по-английски, а кто-то будет читать стихи на русском языке. Стихи являются очень важной частью выступления, они проясняют идею. Откровенно говоря, я ожидаю, что многому научусь на фестивале. Я всегда учусь чему-то, работая над своими постановками, это особенно касается международных проектов.

Танец в музейных стенах сегодня очень популярен в США и, кажется, в России он тоже набирает обороты. Музеи счастливы, что вместе с танцем к ним приходит новая аудитория. Я активно показываю свои перформансы в музейных пространствах с 1970-х годов. И очень жду выступления в столь великолепном и исторически значимом для вашего города музее. Я только сожалею, что буду в Екатеринбурге недостаточно долго, чтобы создать какую-то более специфическую работу именно для этого пространства и для этого города, предпочтительно с участием российских танцовщиков и перформеров.

В Соединенных Штатах сейчас существуют движения артистов, постоянно ищущих альтернативные площадки для своих выступлений. Театры часто оказываются не по карману для танцовщиков, и они начинают открывать для себя новые возможности.  В новой обстановке между публикой и танцорами рождается новый вид взаимоотношений.

В прошлом я читала об интересных проектах, реализуемых Уральским филиалом Государственного центра современного искусства. Я несколько раз писала Алисе Прудниковой об их блистательных идеях. Мне очень хочется познакомиться с екатеринбуржцами. Мне рассказывали о них много хороших историй.

Автор фото: Greg Hunter

– Вы много работаете с иностранными студентами. Является ли язык танца международным? Как восприятие и понимание танца различаются между студентами из разных стран?

– К счастью, магистерская программа по танцу в Университете Джорджа Вашингтона рассчитана на танц-художников, находящихся в середине своего творческого пути, потому что они обучаются в основном дистанционно, приезжая в университетский городок на два летних периода. Наша цель – сделать так, чтобы танц-художники, которые  уже некоторое время находятся в поле танца, более ясно представили свои задачи и устремления и наметили пути дальнейшего профессионального роста. И программа построена так, чтоб удовлетворить нужды любого студента. Понимание различий в ценностях и в том, что известно о танце с позиций разных культур – на мой взгляд, и есть главное достоинство этой магистерской программы. У нас было два студента из России – два блистательных танц-художника – и у них не было проблем. В ходе обсуждений работ и обмена мнениями в классе между студентами возникают очень теплые дружеские отношения. Присутствие студентов из разных стран могло бы быть проблемой, если бы не все они говорили, писали и понимали по-английски. Нет проблем в общении, разговорной речи. Письменные задания требуют немного больше усилий со стороны преподавательского состава.

– Я много слышал о Вашем недавнем проекте в одном из музеев Вашингтона. Вы очень долго к нему готовились, и насколько я знаю, его открытие было довольно успешным. Можете ли вы немного рассказать о Вашем последнем проекте?

– «Айсберги» – выставка, которая проходила в National Building Museum (Национальном строительном музее), одном из самых поразительных музеев в Вашингтоне, известном своими архитектурными постройками в большом холле. Здание музея занимает целый квартал в центре города. «Айсберги» – вероятно, самая захватывающая выставка этого лета в Вашингтоне. У архитектурной фирмы James Corner’s Field Operations, которая разрабатывала дизайн для парка High Line в Нью-Йорке, было в распоряжении всего 10 дней, чтобы создать декорации белых пирамид высотой с пятиэтажный дом. Танцовщики Maida Withers Dance Construction Company совместно с музыкантами Джоном Дрисколлом из Нью-Йорка и Стивом Хилми из Флориды заняли пространство выставки на четыре часа –  с 18 до 22 часов они танцевали и взаимодействовали с публикой, пришедшей на выставку, а в 19 и 20 часов проходили двадцатиминутные представления. На это мероприятие музей продал 1100 билетов. Выступление, получившее название «Дрейф ледников», выдалось очень эмоциональным.

Сама экспозиция представляла собой «чистую» визуальную инсталляцию. Музыка и танец были чувствительны к реакции зрителей на разрушение (речь идет об экологических разрушительных вмешательствах – прим. ред.). Исполнители танцевали очень динамично и зритель однозначно чувствовал их самоотверженность. В работе были заняты три пары танцовщиков основного состава, еще трое стажеров танцевали в заключительной части в костюмах, сделанных из пластиковых бутылок, что тоже работало на идею: лед превращался в воду, в океан, заполненный пластиковыми бутылками. Сама я не танцевала в «Дрейфе ледников» – я была «голосом», дополняющим музыку и танец. Но в Екатеринбурге я представлю этот проект для девяти танцовщиков и двух музыкантов, которые впервые будут работать с нами «вживую», как соло.

– В своих перформансах Вы довольно много внимания уделяете синтезу искусств. Вы используете видеоинсталляции и многое другое. Как Вы думаете, не теряет ли в этом многообразии технологий танец свою первичность?

– На мой взгляд, многомерные работы, в которых задействовано много дисциплин, всегда сложны в реализации. Многочисленные аспекты (науку, технологии, живую музыку и другое) не стоит использовать, если они не являются непременным условием для реализации замысла, если работа в своей основе не требует многообразия художественных форм и взаимодействия с другими дисциплинами. В проекте «Дрейф ледников» мы выступали внутри гигантской инсталляции, созданной известным по всему миру архитектурным бюро из Нью-Йорка. В этом случае мы могли донести живое человеческое сообщение о разрушительном воздействии человечества на айсберги, о чем  выставка сама по себе, возможно, не сообщала. Инсталляция была возведена всего лишь за 15 дней до премьеры постановки. Мы были соавторами, но постфактум. Я нахожу также целесообразным продолжать работать в соавторстве. На протяжении нескольких лет я создаю свои работы совместно со многими авторами (поэтами, мультипликаторами, виртуальными художниками, учеными, архитекторами, историками и непременно с музыкантами). Например, с двумя музыкантами и композиторами, принявшими участие в проекте «Дрейф ледников», я работаю уже много лет и гастролировала с ними по всему миру – это Джон Дрисколл, с которым сотрудничала первые 8 лет существования компании (с 1974 по 1981 годы) и Стив Хилми, с которым работаю последние 8-10 лет. Таня Фрага, блистательный 3D-художник, с которой мы вместе сделали два очень крупных проекта («Танец полярного сияния – Огонь в небе» в 2001 году и «Колебания разума»  – в 2015 году). Танцовщики в первом проекте создавали 3D-проекцию с помощью беспроводной компьютерной мышки, а в последнем – с помощью волн электромагнитного излучения человеческого мозга, которые снимали датчиками Emotiv helmet, установленными на одном из танцовщиков.

Я сама предпочитаю интерактивные отношения в реальном времени с несколькими видами искусств, когда все соавторы присутствуют и действуют во время выступления. Такие проекты не могли бы состояться без сотрудничества представителей различных видов искусств, большинство моих проектов именно такие. Но для меня, без сомнений, именно танец первостепенен, он является великолепным связующим звеном в искусстве. Танец – это сердце всего, что я делаю.

Автор фото: Shaun Schroth

– С каждым годом в мире растет интерес к популяризации науки. Танцоры и хореографы в своих постановках обращаются к последним достижениям научного знания. С какими научными направлениями работаете Вы?

– Один из моих последних проектов «Колебания разума» был связан с нейронаукой (интерфейс шлема Emotiv был создан благодаря исследованиям в нейронауке – прим. ред.). Другой проект «Танец полярного сияния – Огонь в небе» стал возможен благодаря ученым из NASA и Европейского космического агентства. Четыре спутника были запущены на орбиту в то же время, когда я начала свой четырехлетний исследовательский проект.

Dance of the Auroras – Fire in the Sky (Excerpts 16:30) from Maida Withers on Vimeo.

 

Потрясающие снимки поведения Солнца, сделанные космическими спутниками NASA/ESA, были вплетены в канву визуального ряда спектакля, которым танцовщики манипулировали прямо на сцене, с помощью беспроводных устройств.

Проект «Лазерный танец» создавался совместно с первым в мире, по крайней мере, в США, лазерным художником, использующим лазер как объект искусства. С помощью пятидесяти зеркал над аудиторией и сценой была создана лазерная сетка, которой танцовщики манипулировали с помощью движений своего тела и ходулей.

– Феноменом в популярной культуре последних нескольких лет стала девочка из видеоклипа австралийской певицы Sia на песню «Chandelier». Танцовщицей, которая всех поразила, стала одиннадцатилетняя Мэдди Зиглер. Хореографию поставил Райан Хеффингтон. Как Вам кажется, такие проекты способствуют тому, чтобы современная хореография воспринималась не как элитарное искусство, понятное лишь избранным, а доступный многим язык самовыражения танцовщика?

– Когда я впервые прочитала в газете про певицу Sia, первой моей мыслью стало желание выступить в защиту этой одиннадцатилетней девочки. Я знаю, насколько разрушительно могут подействовать средства массовой информации даже на самых зрелых людей. Существует мнение, что СМИ сделали искусство танца более популярным и люди теперь не чувствуют потребности искать в танце смысл. Сегодня танец в США имеет более широкий круг последователей, нежели чем, скажем, в 1960-х. Но аудитория, за исключением балета, кажется, по-прежнему малочисленной, по сравнению с музыкой и изобразительными искусствами. Во многих отношениях, танец требует большего напряжения, чем другие виды искусства. Танец требует больших коллективных усилий и взаимодействий внутри коллектива, чтобы создать что-то действительно уникальное. Я думаю в этом причина появления новых попыток создания хореографии, которая не требуют многочасовых репетиций и совершенствования жестов, движений и группового исполнения танцевального материала. Танец — крайне дорогая форма искусства и, вероятно, менее финансируемая и поддерживаемая, за исключением балета. Я рада, что сейчас в этом направлении происходят некоторые изменения. Но, порой, очень трудно сосредоточиться на эстетике или ею заинтересоваться. В США танцевальная критика – это редкость. В основном пишут блоги, но нет ничего, что хотя бы приблизительно напоминало бы интеллектуальный текст, поднимающий эстетические вопросы.

Я понимаю, что немного отдалилась от сути вашего вопроса. Просто я с восхищением и уважением отношусь к зрителям, ведь они весьма умны и постоянно бросают нам как художникам вызов. Мое любопытство по поводу взаимоотношений художника с аудиторией стало причиной зарубежных поездок. Мое детство прошло на просторах «красной планеты», в штате Юта и на юго-западе США. Я много лет сражалась с аудиторией Вашингтона, которая приходила со своим урбанистическим взглядом с восточного побережья Америки. Мои выступления казались, возможно, дерзкими, с точки зрениях их понимания свободы, а где-то даже и непочтительными по отношению к сложившимся условностям. Это очень интересная тема – что каждое новое поколение привносит в искусство с работами художников и с влиянием зрителей.

– В последние годы я заметил большой интерес у нас в России к творчеству американского композитора Джона Кейджа. Его музыку очень часто используют в качестве сопровождения для своих выступлений российские танцоры. Как Вам кажется, что вызывает интерес у современного поколения танцовщиков к творчеству одного из самых неординарных американских композиторов XX века?

– Джон Кейдж был гуру для представителей поколения 1960-х, моего поколения. И, по большому счету, он – самый известный американский музыкант и композитор, который не играет рок или другую популярную музыку. В США мало кто будет использовать его музыку, но многие знакомы с его идеями и философией случайности и неопределенности (Мэйда говорит об алеаторике, методе композиции в музыке XX—XXI веков, пионером которой является Джон Кейдж – прим. ред.). Сегодня многие практикует его идеи и не ссылаются на Джона Кейджа. Я заинтересовалась творчеством Джона Кейджа еще до того, как окончила колледж и более плотно познакомилась с его мыслями благодаря Джону Дрисколлу, с 1974 года постоянному композитору Maida Withers Dance Construction Company. На самом-то деле можно сказать, что сегодня другие идеи «побили» идеи Кейджа. Но без сомнения, Кейдж был именно тем, кто привнес в искусство свободу, а в танце обширный интерес к физическим трюкам, нетанцевальной лексике кажется мне преобладающим.

– Расскажите о своих литературных предпочтениях.

– Мне нравятся произведения, содержащие философскую и (или) политическую мысль. В сфере танца в наши дни, к сожалению, очень мало пишут об эстетике, поэтому нам приходится черпать язык и идеи в других дисциплинах или изучать записи художников, доступные в интернете. Мне крайне интересна мировая политика. Сложившаяся на сегодняшний день ситуация в мире видится мне тревожной, и я внимательно слежу за развитием событий.

С 1981 года я активно участвую в глобальном экологическом движении и отслеживаю все вопросы, связанные с разрушением планеты.

Для курса «Тенденции в искусстве перформанса», который я веду, сейчас читаю книги «Тело в современном искусстве» и  «Триумф анти-искусства». Меня очень интересует искусство перформанса еще с семидесятых годов. Некоторые мои работы созданы именно в этом жанре.

Автор фото: Shaun Schroth

– Какие фильмы Вас вдохновляют? Каких режиссеров Вы любите больше всего?

– В целом, я стараюсь смотреть как можно больше независимого и иностранного кино. Независимое кино теперь стало частью мейнстрима. Для меня самым интересным коммерческим фильмом этого года стала картина Квентина Тарантино «Омерзительная восьмерка». Я понимаю, что он не должен мне нравиться из-за сцен насилия, но он просто блестяще поставлен, и каждый отдельный кадр отобран гениальным образом. Еще мне понравился «Выживший» с Леонардо Ди Каприо. Операторская работа и природа были невероятно эффектными. Сам по себе фильм затянут, но виды природы потрясающи.

Моя дочь является старшим вице-президентом по контент-маркетингу (реклама и продвижение) в Sony Pictures в Лос-Анджелесе, так что я смотрю все фильмы, над которыми она работает. Мне понравилась сумасбродность «Охотников за привидениями» и переплетение в нем фильма с анимацией, свобода,  доведенная в этом кино до абсурда. Оно содержало множество культурных отсылок и юмора, несмотря на полный хаос, который там творился. Похоже, кинематограф переживает непростые времена из-за большого количества различных медиа-форматов и мгновенного доступа с iPhone. Любопытно, что будет происходить с кино через 10 лет.

– Если бы Вам предложили создать танцевальный проект, в основу которого легла бы картина любого художника, книга любого писателя или фильм любого режиссера, какое произведение Вы бы выбрали?

– Как правило, я каждый раз создаю нечто новое, чего никогда ранее не существовало, а не обращаюсь к уже созданным произведениям. Однако я отношусь к такой работе с глубоким уважением. Мне сложновато представить, чтобы у меня появился доступ к любому (-ым) соавтору (-ам) на выбор. Я делаю свой выбор с большой осторожностью, потому что для меня важно сохранить ценность танцевальной составляющей в проекте.

В данный момент я выбрала бы контент, который мог бы быть наилучшим образом  воплощен в виде фильма с танцем или перформанса не для сцены. Мне бы это дало возможность поработать в структуре команды, задействованной в создании фильма, и воспользоваться поддержкой, необходимой для съемки фильма – и, надеюсь, бюджетом. Разве не замечательно было бы поработать с Александром Николаевичем Сокуровым – воспользоваться приемом непрерывной съемки было бы идеально!

«Малоформатный» фестиваль современного танца пройдет с 26 по 28 августа в Музее истории Екатеринбурга. Талантливейшие танцовщики из России и США выступят сольно и дуэтом. Билеты – в кассах музея.

Беседовал Руслан Хисамутдинов

Перевод: Руслан Хисамутдинов, Карина Соколова, Екатерина Жаринова

«Малоформатный» фестиваль современного танца Музей истории Екатеринбурга Мэйда Визерс